душная гомофобная троллолита
Очнулся я на крыше с крутыми скатами. Высота два полных этажа - не смертельно, но чертовски неприятно, ибо асфальт.
Рядом еще три тела, продирающих глаза и изо всех сил цепляющихся за шероховатости волнистого шифера. Одно из тел с азиатским разрезом глаз неловко дернулось и стало медленно сползать к краю. Если бы остальные сцепились, то удержали бы, но нет - я уже зацепился у самого конька, а остальные еще не пришли в себя. Вот азиат уже свесился наполовину, сдирая руки в кровь, пытается удержатся, соскальзывает, спустя мгновение короткий хлопок и тишина.
- Готов! - мрачно резюмировал сосед по беде.
Мы оглядываемся по сторонам, смотрим друг на друга - никто никого не знает, никто не помнит как здесь оказался.
"Елы палы, Даша, что ты мне такое подсыпала в бокал?" Глаза помню, магнитом притягивающее взор декольте - тоже помню, даже кота шатающегося меж столами и того помню, а что дальше - как ножом. И вот эта крыша...
Суда по постройкам вокруг и всяким песочницам и качелькам - это детский сад, время - ночь, переходящее в утро. Тишина и пустота. Явное ощущение, что если начнем орать и звать на помощь, то приедут не только копы, но и еще кто похлеще - отдел "Э" например.
Пока ползаем по крыше, кто-то из нас попадает на слабое место в крыше и мы проваливаемся в низ.
Прямо в раздевалку.
В раздевалке над нами нарисовывается нянечка со шваброй наперевес и легко узнаваемым выражением лица сержанта из учебки.
"Все, каюк нам теперь!" только и мелькнуло в голове.
Конец сна.
На самом интересном месте, блин.
Рядом еще три тела, продирающих глаза и изо всех сил цепляющихся за шероховатости волнистого шифера. Одно из тел с азиатским разрезом глаз неловко дернулось и стало медленно сползать к краю. Если бы остальные сцепились, то удержали бы, но нет - я уже зацепился у самого конька, а остальные еще не пришли в себя. Вот азиат уже свесился наполовину, сдирая руки в кровь, пытается удержатся, соскальзывает, спустя мгновение короткий хлопок и тишина.
- Готов! - мрачно резюмировал сосед по беде.
Мы оглядываемся по сторонам, смотрим друг на друга - никто никого не знает, никто не помнит как здесь оказался.
"Елы палы, Даша, что ты мне такое подсыпала в бокал?" Глаза помню, магнитом притягивающее взор декольте - тоже помню, даже кота шатающегося меж столами и того помню, а что дальше - как ножом. И вот эта крыша...
Суда по постройкам вокруг и всяким песочницам и качелькам - это детский сад, время - ночь, переходящее в утро. Тишина и пустота. Явное ощущение, что если начнем орать и звать на помощь, то приедут не только копы, но и еще кто похлеще - отдел "Э" например.
Пока ползаем по крыше, кто-то из нас попадает на слабое место в крыше и мы проваливаемся в низ.
Прямо в раздевалку.
В раздевалке над нами нарисовывается нянечка со шваброй наперевес и легко узнаваемым выражением лица сержанта из учебки.
"Все, каюк нам теперь!" только и мелькнуло в голове.
Конец сна.
На самом интересном месте, блин.