душная гомофобная троллолита
Для более четких формулировок нужно было переспать впечатления от фильма, так сильно нахлобучившим меня вчера:
1. Отдельно доставил диалог скрипача с азовцем:
"- Тогда я сыграю вам Вагнера...
- (сильно поперхнувшись)...нет, только не его!"
Все сцены в зале кинотеатра - вечные.
2. У киношников есть неизбитый, редкий и крайне сложный для исполнения прием - чтобы донести ужас и кошмар ситуации до зрителя, показывают не панораму кровь-кишки-расчлененка, а берут крупным планом лицо того, кто это все видит вживую.
Я такое встречал только раз в каком-то польском фильме с одним из актеров "4 танкиста и собака"
И тут Карэн Бадалов не подвел - выложился на всю и чуточку больше.
3. В общем и целом удивительны пустующие залы на фильме, который предельно ясно и четко отвечает на вопрос "Why we fight", коий те же янкесы не постеснялись озадачиться в девятом эпизоде ТВ-сериала от НВО "Братья по оружию" и тут же давать прокатное удостоверение ублюдошному Кахе.
Не иначе как в Минкульте или жаба какая окопалась или кодла целая.
Так мыслю.
1. Отдельно доставил диалог скрипача с азовцем:
"- Тогда я сыграю вам Вагнера...
- (сильно поперхнувшись)...нет, только не его!"
Все сцены в зале кинотеатра - вечные.
2. У киношников есть неизбитый, редкий и крайне сложный для исполнения прием - чтобы донести ужас и кошмар ситуации до зрителя, показывают не панораму кровь-кишки-расчлененка, а берут крупным планом лицо того, кто это все видит вживую.
Я такое встречал только раз в каком-то польском фильме с одним из актеров "4 танкиста и собака"
И тут Карэн Бадалов не подвел - выложился на всю и чуточку больше.
3. В общем и целом удивительны пустующие залы на фильме, который предельно ясно и четко отвечает на вопрос "Why we fight", коий те же янкесы не постеснялись озадачиться в девятом эпизоде ТВ-сериала от НВО "Братья по оружию" и тут же давать прокатное удостоверение ублюдошному Кахе.
Не иначе как в Минкульте или жаба какая окопалась или кодла целая.
Так мыслю.
Это, как раз и не удивительно, если устроить прокат сроком в неделю, в ограниченном количестве кинотеатров в любом городе, показать за неделю два раза в полдень или полночь, с маркировкой 18+.
- Нет, нет, нет, никакого Вагнера, это имя мне более не претит.
- Как угодно, сэр, я исполню Хорста Весселя...
"российский сука-кинопрокатчик с удовольствием бы показал фильм "Свидетель" производства США, в котором русские солдаты насилуют и убивают жителей Бучи, а Капитан Америка с Суперменом их спасают и изгоняют русских варваров. Вот и рекламу бы дали, и лучшее время.
Но вот беда — нет такого фильма. Да и розово-сопельную хрень "Барби" им показывать запретили. И правильно сделали"
Кстати, в Барбиленде детей нет. Барби очень заняты собой и своими делами: взаимной поддержкой, карьерой и бесконечными девичниками. Пару раз в кадр случайно попадает беременная кукла. Ее воспринимают как откровенный кринж. Страннее только «взрослеющая Скиппер, у которой растет грудь». «Мидж была беременной подружкой Барби. Давайте не будем ее показывать, — говорит голос за кадром. — Ее сняли с производства».
Кукольный муж Мидж, «лучший друг Кена» по имени Алан, в фильме ни разу даже близко не подходит к супруге. И вообще оказывается каким-то двусмысленным отщепенцем, которого пугает патриархат и кожаные диваны. Трудно вспомнить, когда еще в кино так измывались над институтом брака.
Пока Барби вручают друг другу Нобелевские премии, долбят что-то розовыми отбойными молотками на стройке и управляют самолетами, мужчин, то есть Кенов, не допускают даже к вывозу мусора. Кены нигде не работают, ничего толком не умеют, тусуются на пляже (это называется «пляжить») и, судя по всему, спят на улице. Своих домов у Кенов нет. В Барбиленде их положение хуже, чем у домашних питомцев. Хотя бы потому, что питомцев никто не выгоняет из дому на ночь.
Более-менее нормальный день выдается у Кена, только если Барби посмотрит в его сторону. Поэтому Кен — ловкий манипулятор, который бьется головой о пластмассовые волны, чтобы его пожалели.
Кен совершенно не умеет не то что любить, но даже просто думать о ком-то. Он увязывается в большой и страшный «реальный мир» вместе с Барби не потому, что там ей может понадобиться помощь, а из-за спора с другим Кеном. И, не задумываясь, бросает подружку, едва у нее возникают проблемы. В реальном мире Барби сталкивается со злыми девочками-подростками, которые называют ее фашисткой, потому что она «отбросила феминизм на 50 лет назад» и пропагандирует безудержное потребление. А Кен тем временем выясняет, что «мужики правят миром». И тут же пытается в этом мире пристроиться. Но у него нет ни ума, ни отваги, ни сердца (а отправить Кена в политики Грета Гервиг все-таки не осмеливается). На работу пластмассового парня без образования не берут.
Тогда Кен возвращается в Барбиленд и устраивает там переворот. Патриархат заражает кукольный мир, как эпидемия оспы — коренные народы. Бабам, то есть Барби, указывают на их место. А они и рады: «Мой мозг как будто в отпуске!» Снискав популярность у масс, Кен, как всякий нормальный диктатор, хочет переписать конституцию. Но тут начинается иностранное вмешательство. Все как у людей.
Скатиться в окончательный ад и анархию истории мешают только два обстоятельства: в кукольном мире ни у кого нет настоящего оружия и настоящих половых органов. К тому же мужчины, то есть Кены, показаны полными идиотами.
Итого мы имеем агрессивное отрицание семейных ценностей и дискриминацию мужчин. Как будто этого мало, Грета Гервиг в своих интервью заявляет, что ее фильм — это библейская история о сотворении человека наоборот. Потому что сначала была создана Барби, а потом уже, в дополнение к ней, Кен. Получается, не фильм, а настоящий ментальный вирус для общества, которое борется за повышение рождаемости