Казалось бы, что их может связывать?

[lexiff]

Обвиняемый в госизмене журналист Сафронов написал письмо Михаилу Ефремову

@темы: Новости

Comments

[pani Volha]

lexiff, обоих понять и простить? )))

[lexiff]

pani Volha, тут такая штука-человек, вина которого находится под сомнением внезапно пишет письмо человеку, вина которого сомнений не вызывает. То есть я понял бы, если бы Сафронов написал Навальному или любому другому политзаключенному. Но вот залетевшему мажору.

[корабельный_кот]

lexiff, тут вопрос, чо пишет так-то. Может на стакан после отсидки приглашает, мало ли.

[lexiff]

корабельный_кот, так в том то и дело что Сафронов скорее всего дольше отсидит.
То есть вызывает недоумение - чего общего может быть у этих двух людей. Вообще разные вселенные.

[Wizzard Rick]

чего общего может быть у этих двух людей

Одна тусовка?

[pani Volha]

lexiff,

вина которого находится под сомнением

по сходной теме? В смысле тож кого-то сбил?

[lexiff]

pani Volha, Я тут играю на поле оппозициунов - все-таки Сафронову инкриминируют крайне расплывчатую статью, которая к тому же в закрытом режиме ведется, т.е. есть пространство для фантазий.

[TrashTank]

корабельный_кот, "Он рассказал, что написал ранее письмо Ефремову об их первой встрече в кафе в 2011 году. Иван тогда работал в "Коммерсанте", зашел с коллегой в кафе. В своем письме он пожелал Ефремову найти силы в себе жить и так же улыбаться, как тогда. Теперь Ефремов написал ответ Сафронову, но он еще не дошел"

pani Volha, там реально всё сложно, чувака тупо закрыли в СИЗО и теперь пытаются придумать - за что:

«За полгода никто из следственной группы не дал мне разъяснений по сути предъявленных обвинений, только какие-то общие фразы: в 2017 году ты передал что-то такое, чего передавать нельзя, но мы тебе это не покажем, потому что не хотим.

Я принципиально отказывался от встреч с военными атташе западных стран

С начала следствия были назначены несколько экспертиз, в том числе на предмет секретности сведений, содержащихся в отправленных мною письмах. Судя по той информации, которую следователь довел до суда, как минимум одна из этих экспертиз была готова в середине октября 2020 года, но, несмотря на все наши просьбы, меня с ней до сих пор не ознакомили. По сути, я просто сижу в четырех стенах.

За десять лет работы журналистом я, конечно, общался с иностранцами, поскольку смысл профессии состоит в коммуникации с людьми, внешним миром. Я ездил в десятки стран, посещал выставки вооружений и военной техники. Если для написания статей было необходимо найти какой-то эксклюзив, подробности или взять комментарий, то я обращался к представителям фирмы-разработчика. Так было, например, в 2015 году на выставке IDEX-2015 в Абу-Даби.

В отношении встреч с представителями иностранного дипломатического корпуса у меня была иная позиция. Я принципиально отказывался от встреч с военными атташе западных стран, поскольку считал их малопродуктивными.

Могу подтвердить, что мой знакомый из Чехии — журналист Мартин Лариш. Мы познакомились с ним примерно в 2010 году, когда он работал собкором чешской газеты Lidove Novine в Москве. Он общался со многими журналистами и экспертами, читал лекции на журфаке МГУ. У нас были нормальные приятельские отношения.

В 2017 году он уволился из газеты — решил создать собственный интернет-проект: организация рассылки дайджеста СМИ и аналитических материалов на платной основе. Такое информационное агентство, потребителями информации которого являются другие СМИ. Он попросил о помощи в раскрутке бизнес-идеи, и я согласился.

Я писал для него не более одного-двух материалов в месяц. Темы базировались на актуальной, публично обсуждавшейся в тот период времени информации. Мартин направлял мне список тех тем, которые он хотел освещать в своем агентстве. Если я мог что-то написать, то писал, если нет — то нет. В будущем мы рассчитывали, что подписки на рассылки будут приносить доход. Скажу сразу: на проекте я ничего не заработал. Сами подготавливаемые мной материалы состояли из компиляции сведений из открытых источников.

Следователи факт моего знакомства с Мартином считают вербовкой, его письма — разведывательными заданиями, а в моих ответах откуда-то взялась государственная тайна. Фантастика? Нет. Следствие считает меня чешским шпионом. О том, что мой приятель — кадровый разведчик, а сам я «нашпионил» в пользу какого-то там управления, я узнал только из постановления о возбуждении уголовного дела. Я просил следствие показать мне эти тексты, вокруг которых и строится все мое обвинение, но мне так ничего и не показали. Но выглядит все это очень грозно, да и звучит страшно.

Да и справка, что Мартин является агентом спецслужб, выдана одним из подразделений ФСБ, но этот вопрос даже звучит абсурдно — следователь искренне считает, что я мог сознательно сотрудничать с представителем иностранной спецслужбы, другого он даже не допускает. При этом я своего знакомства с Мартином не скрывал, его жена несколько раз приезжала в гости, когда оказывалась в Москве по работе. Никаких тайн и прочего, все на поверхности.

Знаю, что с Мартином работали и другие журналисты, в том числе и из других стран. Теперь, вероятно, им всем должна грозить опасность?

Последний текст я отправил ему в 2019 году, в августе или сентябре. Уже после ухода из «Ведомостей» я сообщил ему, что в журналистике я делаю паузу. Официально о моем назначении на должность в «Роскосмосе» было объявлено 18 мая 2020 года. Когда я устроился в корпорацию, он поздравил меня с назначением и днем рождения. С тех пор с Мартином я не общался.

Мне инкриминируют то, что я передал за рубеж данные, содержащие государственную тайну в июле 2017 года. Эти данные ФСБ получила летом 2018 года. Почему тогда не арестовали? Если я шпион, то чего сразу не взяли? В 2017 году я трудился в “Ъ”, а в 2019-м — в «Ведомостях». Инкриминировать журналисту шпионаж не стали: разум, видимо, победил. А вот сотруднику «Роскосмоса» влепить ст. 275 УК уже никаких проблем не составило. Я же пишущий журналист, входил в «президентский пул», проходил регулярные проверки и как сотрудник «Роскосмоса» тоже — и никакого «шпионского» бэкграунда не обнаружилось.

Очень жду того момента, когда мне наконец дадут посмотреть инкриминируемые мне тексты и скажут, в чем там заключается гостайна. Но до сих пор представить себе не могу, что она там может быть.

Мой патриотический настрой никуда не делся — как я любил свою страну, так и буду любить. Потому что меня преследует не страна, а люди. Разве можно разлюбить свою страну из-за поступков других, отдельных лиц?

Тот факт, что глава «Роскосмоса» публично выступил в мою поддержку, меня очень обрадовал — спасибо ему за это большое. Спасибо и тем, кто задавал обо мне вопросы президенту: в течение двух недель глава государства комментировал мою историю. Слова президента о том, что нельзя преследовать человека за использование информации, находящейся в открытом доступе, а также прозвучавшие из его уст слова «чушь полнейшая» и «трагикомедия», меня здорово поддержали.

Смысл моего содержания в СИЗО один — психологическое давление с целью сломать меня и получить признательные показания, вот и все. Сидишь в восьми квадратных метрах вместе со столом, кроватью, холодильником и телевизором. Из неожиданного — люди, которые тут работают. Вежливые, доброжелательные. Это здорово, что они есть: своими действиями они разрушают стереотипы» (С)