Декорации расставлены.

Актеры выучили роли.

Суфлер ушел в отпуск. А режиссер против своего обыкновения упиться перед премьерой в хлам остался до безобразия трезвым и беспощадно холодным.

Зритель просидел все представление не шелохнувшись. Зал потихоньку застилала удушливая вонь тухлых яиц и гнилых помидоров. Сумочки и карманы просто ломились ими, но на сцене творилась Жизнь и Зритель в ней жил.

Вот прозвучала последняя фраза и бархатный занавес прервал магию Театра. Зритель очнулся огляделся, устыдился того, с чем он пришел и тихо, без аплодисментов удалился.