Если бы меня угораздило погрузится в гуманитарные науки, скорее всего меня вынесло бы к каким-нибудь этноисторикам.
Из-за одного конфликта, свидетелем которому я был, находясь в Клайпеде - гополитовцы против русских офицеров...
мне тогда было что-то около 12-13 лет, так что след остался неизгладимый:
- Почему эти люди проходят без очереди? У нас тут группа детей, им жарко...
- Они же не литовцы - подождут.
Шел 1989 год и нацизм в его бытовом проявлении мне, советскому школьнику, был в новинку. Ибо в моих близких друзьях тогда ходили татарин, армянин и хохол.
Уже потом, классе в 10, подкрепляясь обедом у одноклассника из в семьи евреев, зашел разговор о еврейском вопросе.
Чуть ранее я у отца стащил грифованный разбор протокола сионских мудрецов и посему было о чем поболтать.
К разговору подключился старший брат одноклассника и разговор вышел интересным и познавательным.
Тем же годом мне свезло пожить недельки две в американской семье , смотаться в Германию и вообще вся проблематика межнациональных отношений да и нацособенностей легла на благодатную почву.
Не говоря уже об результатах общения с русскими беженцами из азиатских республик.
При всем при этом у меня никогда нет и не было отрицательного отношения к иным национальностям.
Особо продвинутым мужчинам и духовно богатым девам я повторял и буду повторять: "Они - не плохие, они - другие.". Кто-то больше другой, кто-то - поменьше. Например японцы и поляки...
Мой давешний пост я пшеках и джапах справедлив ровно наполовину. Хотя бы в части пшеков - те рухнули по собственной глупости и упертости. По причине наличия "суицидальных наклонностей" в политике...
Что же касается джапов...
Вот не люблю я джапов.
Потому что настолько последовательных и упертых в своем национализме нацистов стоит поискать.
Однажды в присутствии знакомого переводчика (того самого бывш.одноклассника из евреев,) с неким японцем был заведен разговор о второй мировой, потом съехали на отряд 731, а там и обсудили бытовую ксенофобию японцев - вспомнились тут же таблички типа "Собакам и иностранцам вход воспрещен". Беседовали долго. Японец лет сорока (наследник одного среднего размера бизнеса) не скрывал своего удивления по выбранной для разговора тематике и досиделись мы тогда до самого закрытия чайного клуба. Попрощался он так:
"Мы не нацисты. Мы так долго жили на своих островах, что они стали нашим центром мира. Для нас есть мы, японцы, и все остальные. Мы и гражданство-то даже Энштейну дадим со скрипом, а рожденному японцем - автоматом. Что же касается Исии Сиро и его подвигов..."
тут он сделал совершенно театральную паузу и продолжил:
"...тогда была война, а в войну мы и к самим себе, как к предметам относимся. А вы, гайдзины, для нас где-то на уровне панд. И многие из нас сочтут панд более людьми, нежели вас"