Пишет тебе волостной писарь Панфутий Сидоров. Сподобил Господь меня пожить на свете и набраться премудрости книжной и житейской, потому шлю тебе сию грамотку, дабы поведать о житии благолепном. Ибо взираю очима, что всуе проходит жизнь твоя, Господом данная. Дошло до нас, что многие скорби терпишь ты, мечом воюя безбожных татар да самоедов, да шлёшь царю-батюшке, Государю нашему, челобитные, что мало у тебя войска и припасу огненного. Небось и и голову преклонить некогда. Кольчугу ратную снять часу нет. Понимаю тебя, ибо терплю те же нужды.
Вчера день-деньской глазу не сомкнул, лапти не снимал. Оно и понятно, сперва возом ехал до села Петрищева, затем рекой шли до городка Бабищева, а потом искали места заночевать на ярмарке. Сам понимаешь, торгового люду много, стать на постой негде. Но я не жалуюсь, ибо прознал, что и тебе тяжело инородцев огненным боем бить. Но за ради чего?
Вот сегодня встали с женой, Матрёной Кузьминишной, откушали чаю заморского с баранками, да пошли вдоль берега к торгу. Люд шумит, птицы небесные поют, в церквах Божиих колокола бьют - лепота. Давно ль на торжище был? А что есть чай из земель китайских слышал ли? Разумею, что нет. Эх ты, Ермачишко. Сидел бы дома. Русь-то вон кака огромна. Ездил бы по ярмаркам, медовуху пил да на купецких дочек любовался. Я ведь тоже не лыком шит. Спиридон-то у меня за воз три алтына попросил, ан я за два сторговался. А есть ли у тебя, Ермак, хоть копейка за душой? Если есть, то почему по ярмаркам не ездишь, скороморохов не смотришь, в кабаках не гуляешь? Пошто поехал инородцев бить? А если нет, то пошто не пойдёшь на службу торг от лихих людей охранять? Хотя, мыслью я, ты сам лихой человек и есть.
Можно трудом праведным и с молитвою копить часть богатств земных на жизнь благолепную, можно ездить в соседнее село на ярмарку, а то, если Господь сподобит, и в саму Кострому выбираться, да ты, Ермак, лихой человек. Зоришь инородцев пуще иного лиходея. Пошто? Не лучше ли пить чай с баранками?