Это снова я – Зеркало. Скажите мне, стоит ли тратить свои драгоценные силы на бессмысленные споры со мной? Почему бессмысленные – наверное, спросите вы. Все очень просто, дорогие мои гляделкины, красавицы и прочие уродцы, я – отражаю. Я не волшебное, я не отвечу на блондинистый вопрос кто милей, иль краше… Я – самое обычное зеркало, разве что с некоторым количеством серебра… Еще раз, для самых умных, повторяю, я – отражаю. И не кого-нибудь, а именно вас. Улыбнитесь мне и я вам отвечу тем же, с удовольствием расскажу что-нибудь смешное, похохмим вместе, украду у вас толику хорошего настроения и тут же его верну, веселя и даже, если очень захотите, дурашливо показывая друг другу языки… Придете в печали и горести? Ну… такова судьба моя – печалиться и горевать вместе с вами, а пылинки серебра должно хватить, чтобы отразить то, что вы мне не показали – крохотных угольков надежды и слов утешения. Подуть на них? Да запросто! Только – вместе! Ведь я – всего лишь отражаю… А ты, капризное дитя! Зачем ты корчишь мне злобные рожицы? Они не прибавят тебе ума и не доставят мне удовольствия, к тому же эти корчи так портят твое юное и красивое лицо, лишает радости твои наивные глаза… И оскалом этих крохотных зубок ты хочешь меня напугать? В меня рычали благородные львы… - Бу!!! Ну что, мой маленький друг, испугался? Не виноват я, прости. Я ведь всего лишь зеркало, и испугался ты лишь самого себя… О! А вот и господин фехтовальщик пришел… Молча и без предупреждения молниеносный выпад? А вот вам блок! Что, поражены моим мастерством? А-а-а, движения знакомы? Да-да, мой дорогой друг, у нас с вами одни и те же учителя… Выпад, наплевав на защиту?.. Ах… Вам больно, месье? Мне – тоже, и так же как вы, я истекаю кровью… Ступайте, быть может, в вашей крови теперь достаточно серебра, чтобы понять каково это – быть зеркалом. Леди спорщица? Увольте! Первое время я побеседую с вами, но вам же нужна не она, вам бы лишь раздавить и навязать свое видение мира… Как хотите, воля ваша, только потом не дивитесь своему поражению – вы ничего не добьетесь – толку то оспаривать свои собственные доводы и утверждения… Ведь я всего лишь зеркало, я – отражаю.
Что? Что я слышу… Кто сказал – люблю? Кто?!! Отвечай же! Не молчи!!!
Время течет и изменяет. Оно меняет нас, когда исподволь, постепенно, каждую минуту час, день, что замечают только те знакомые, которые видят нас лишь раз в год или реже. Только они могут оценить те изменения, которые произошли с нами за длительный промежуток времени. А есть изменения резкие. Вспарывающие привычный ход жизни падением скалы в зеркальную гладь небольшого лесного озерца. Когда переосмысливается почти все – от подать или не подать милостыню, до казнить или помиловать. Часто таким событием становится уход на ту сторону жизни близкого человека или хорошего друга. Особенно обидно, когда известие это запаздывает на месяц-два... О нет, они не уходят, они остаются в сердцах теплым ветерком и еле слышным шепотом за правым плечом. Нет там никакого белокурого ангела – только они, ушедшие внезапно и так не вовремя. В самые ответственные, поворотные моменты жизни, когда мы хотим сделать какую-то мерзопкость, они еле заметно пожимают тебе плечо и шепчут «Ты не такой, ты лучше, уж мы-то это знаем точно…». И слова, готовые в ярости сорваться с губ или кончика пера, готовые плевать в души и резать по сердцам, уходят в небытие. А кулаки, готовые смять чужое лицо в месиво, разжимаются. А халявная пачка грязновечнозеленых ползет прочь от формулировки «Я вынужден буду доложить…». А следом - ободряющее похлопывание - «Да, мы сделали это…». Они никогда не уходят, они остаются в наших сердцах.
Так русские офицеры в крах Российской Империи играли в рускую рулетку, загоняя патрон в барабан револьвера и приставляя ствол к виску.
Так пловец вдруг ощущает наждачное прикосновение чешуи акулы к ногам...
Так и я в своих друзьях имею потрясающих женщин, которые в запале флирта иногда хищным взглядом меряют меня с ног до головы и плотоядно облизываются... "Съесть сейчас или на десерт оставить?"
И ведь не знаю я точно, устою или нет перед их гибельным очарованием, коль вздумается им обратить его на меня...
Пока они успокаивают меня тем, что непредвзятым и спокойнм я им нравлюсь больше, нежели в толпе поклонников.
Смотрю на эту самую толпу и меня пробирает дрожь - ведь не самые последние люди ломаются и падают к их ногам.
Вкус жизни, тля.
Опасностей мне мало, еще и здесь по минному полю бегаю.
только это и хватило сил мне выдавить из себя, когда увидел, что поставленая нонче утром програмка по сбережению моих глазок довольно недвусмысленно посылает меня в постельку.
Вот прямым текстом примерно следущее мне сообщает: "Уважаемый, вы проработали за компом около 40 минут, надо бы поразмяться минуток пять... А вообще сейчас уже за полнось и не мешало бы вам пойти баиньки"
И картинка во весь экран зеленым цветом, на которой схематично изображен перец, давящий храпака в уютной постельке.
Как сложно писать о войне, каких других боевых действиях, силовых акциях, стрельбе, льющейся крови, взрывах и мертвых телах, когда напротив, через ряд сидений, сидит ОНА. Округлое, широкое, ничем не примечательное лицо, ни грамма косметики на нем, высокие скулы, серые задумчивые глаза считают мелькающие за стеклом окна столбы, взгляд при этом немного внутрь, пухлые губы нежно розового цвета и еле заметно улыбается. Она полна счастливой и легкой решимости, в ней так трогательно и естественно сочетаются хрупкость новой жизни и подавляющая мощь готовности защитить и укрть, что невольно теряюсь, выбирая линию поведения… Признаться, я и не сразу-то понял, что она беременна – ряд сидений оставил мне лишь ее светящееся свежестью лицо. Но даже так, она притягивала взгляд из всей массы лиц, что я наблюдал из своего угла. Вся ярость моего огня, не растраченного захлебнувшимися в крови штурмами, померкла, превратилась в ничто, в микроскопическую пыль по сравнению с ровным пламенем встреченной мною свечи.
Сто тысяч раз прав тот, кто сравнил женщину, ожидающую ребенка со свечой. Недобрым взглядом или словом... не погаси ее.
А в это время, на туманных холмах Ирландии под дождем цокает кабличками другая девочка.
И влюбена она в продуваемый всеми ветрами город, город в котором она никогда не была, но много о нем слышала, прочитала и перерыла весь интеренет с его видами.
Она хотелась бы пройтись по набережной, касай ладошкой гранитого парапета, померзнуть в ночи, любуясь разведенными мостами, покормить чаек, прокатиться по узким закоулкам фонтанок и моек, немного бестолково пошвырять монетки в Пыжика, заблудиться в Эрмитаже...
Сколько дел припасено у нее и нужно их однажды успеть сделать...
Вдруг неожиданно резко изменил свое мнение о закрытых записях. Некоторые из них могут убить. Нет, не уничтожить морально, а именно убить, стереть из реального плана бытия.
Но данное когда-то в запальчиости слово продолжаю держать - замочков в моей дневе иначе, как под отладкой сообщения, не было и не будет.